Никто не видел, как мы уходили / Nadie nos vio partir (2025)

«Никто не видел, как мы уходили» рассказывает историю Валерии Гольдберг, женщины, которая решается на развод и вместо нового начала получает кошмар, к которому невозможно приготовиться. Ее муж Лео, уважаемый человек в закрытой мексиканской еврейской общине шестидесятых, пользуется доверием, связями и деньгами семьи. В какой то момент он просто исчезает, забрав детей и вывезя их за границу, опираясь на неписаные правила клана и поддержку состоятельных родственников.
Для Валерии начинается изматывающий путь по странам и континентам. Каждый раз, когда кажется, что она приблизилась к детям, она упирается в глухую стену молчания. Люди вокруг делают вид, что ничего не знают, община предпочитает не вмешиваться, деньги и страх закрывают любые двери. Валерия переживает утрату, давление близких, осуждение за «неправильное» поведение, но продолжает требовать простого права быть рядом со своими детьми, даже когда ее пытаются представить сумасбродной, истеричной, неудобной.
В это же время в андалузском городке Морон де ла Фронтера, зажатом между традиционным укладом и присутствием американской военной базы, сержант гражданской гвардии Люсия Гутьеррес и армейский агент Магали Кастильо разбираются с чередой странных происшествий и исчезновений. Следы постепенно выводят их к схеме нелегальных перевозок детей, в которой замешаны люди с большими возможностями и безнаказанностью. Шаг за шагом становится ясно, что судьба семьи Гольдберг — не отдельная беда, а часть этой сети.
Сериал основан на книге Тамары Троттнер, которая сама в детстве была похищена вместе с братом, и от этого история чувствуется особенно болезненно личной. Здесь нет гладкого «семейного конфликта», есть мир, где взрослые воюют друг с другом руками детей, ломают им психику, превращают любовь в рычаг давления. Линия Валерии ведет зрителя через шок, отчаяние, чувство полной беспомощности к упрямой готовности стоять за себя и за детей до конца. Параллельное расследование в Мороне показывает, что речь идет не только о частной трагедии, а о системе насилия, которой выгодно, чтобы все молчали.